Читать книгу "Не здесь и не сейчас. Роман - Сергей Новиков"

На консультации перед русским/литературой Макс узнал, что Марат уже дня два лежит в больнице со сломанной челюстью. Инцидент произошёл из-за девушки, которая согласилась отпраздновать свой день рождения тет-а-тет с Маратом. Именинница забыла предупредить, что параллельно крутит с каким-то жутко ревнивым бандитом, который её выследил и вторгся в комнату Марата минут через пять после начала праздника.

У больничной койки дежурила виновница прискорбного происшествия. Юля была из тех самых записных и отлично упакованных красавиц, в присутствии которых Макс робел. Больной с помощью жестов и мычания представил их друг другу, после чего отправился на вечерние процедуры. Макс с Юлей вышли из палаты порознь, но у выхода с больничной территории Юля догнала нового знакомого и совершенно серьёзно попросила присутствовать на её дне рождения. Макс чуть не поперхнулся.

— Юля, супер, отличная шутка. Конечно, если тебе теперь и приглашать парней на свидание, то именно здесь, у одра, так сказать, предыдущего потерпевшего. Чтоб сразу проверить, сильно ли любят.

Выдав этот экспромт, Макс, нередко как бы наблюдавший за собой со стороны, удивился, что так раскованно ответил почти незнакомой девушке c лейблом «high society»[37].

Выяснилось, однако, что Юля не шутит. Сегодня ей нужен был не кавалер, а исполнитель роли кавалера. Планировалось скромное торжество в тесном семейном кругу с двумя приехавшими издалека тётушками, и родители хотели видеть таинственного жениха своей дочери, с которым дочь, по её словам, встречается больше двух лет. То есть с тех самых пор, как первый раз не ночевала дома.

— Блин, ну тебе трудно, что ли, девушке помочь? — картинно надулась Юля. — Кстати, ты давно ел? Мама отлично готовит, стол будет хороший. И выпить можно.

В дебюте застолья хмурый отец налил Максу граммов пятьдесят из бутылки с надписью «Napoleon». Макс, который до сих пор только читал про коньяк подобного класса у Ремарка и ещё слышал про засилье поддельного польского «Наполеона» в современной России, с большим аппетитом выпил и восхищённо заметил, что сей нектар явно не польского происхождения. Юля расхохоталась, а отец посветлел лицом и принялся расспрашивать будущего зятя о планах на жизнь, не забывая для большей душевности разговора время от времени подливать в рюмки. За «Наполеоном» последовали «Камю» и «Мартель», во время употребления которых Макс по просьбе отца с чувством описывал букет и послевкусие, упирая на индивидуальность каждого напитка. После «Мартеля» Юля начала похрюкивать от смеха и по-английски прошептала в ухо недоумевающему Максу, что они пьют «moonshine», то есть самогон папиного производства, но раскалываться не надо, всё идёт просто отлично, так как отец свято верит, что гонит нечто выдающееся, и искренние восторги Макса пришлись очень кстати.

Юлин отец благостно хмелел, проникаясь к Максу всё большей симпатией, и наливал, Макс пил и старался наесться дня на два вперёд, благо радушная мама подавала новые блюда каждые полчаса, милые тётушки включили проигрыватель для грампластинок и пустились в пляс под Антонова…

Перед уходом мама собрала Максу пакет еды, а отец вручил небольшую бутылочку «Хенесси».

На улице Юля чмокнула его в щёку и пошла навстречу подъезжающей «восьмёрке». Макс напрягся — на таких шикарных авто обычно ездили бандиты, но в машине оказались подруги.

— А этот, который твой, ничего вроде, только одет странно, — сказала Юле сидевшая за рулём брюнетка лет тридцати с большими яркими губами и короткой стрижкой. — Эй, красавчик, у тебя другая одежда далеко? — крикнула она Максу (тот был одет в индийские джинсы с оторванными чуть выше колен штанинами, гэдээровскую майку с самопальным трафаретом «Metallica» и двадцатирублёвые советские кроссовки на босу ногу). — Если рядом, садись, прошвырнёмся в клубешник какой-нибудь в Москве. Да не жмись ты, блин, я угощаю! Только переодеться надо, так тебя не пустят. Ну?

— Спасибо, у меня экзамен завтра утром, — осипшим голосом соврал Макс. Экзамен был назначен на послезавтра.

Юля жила недалеко от общаги Марата, и Макс решил заночевать там, чтоб не тащиться ночью через весь город к медикам. По дороге настроение металось между подавленностью и воодушевлением. Он то переживал из-за унизительной ситуации с одеждой (у него, конечно, были брюки и свитер, но такого качества, что он предпочёл бы оказаться в столичном клубе в рваных джинсах и майке), то радовался, что эта богатая женщина из параллельного мира им всё-таки заинтересовалась. Да и вся из себя светская Юля явно не тяготилась его обществом. Однако едва проклюнувшееся воодушевление испортила мысль о стройбате, которая постоянно дежурила где-то неподалёку, и в последнее время обязательно напоминала о себе при любых намёках на улучшение настроения. Неприятную мысль слегка приглушил выпитый алкоголь, и Макс чуть ли не впервые решил порассуждать о своей ситуации честно — не прячась за интуицией и прочими смутными ощущениями полумистического толка, а опираясь исключительно на факты.

«Ну, допустим, что я хочу? Я хочу зарабатывать, чтоб не смущаться перед такими дамами, ну, и вообще… Мне кажется, что у меня сейчас появился шанс. Скоро начну с Маратом хорошо зарабатывать. Стоп, это не факты, это надежды, наверное. Но если я сейчас уйду в армию, я вернусь (если, кстати, вообще вернусь из стройбата-то) в такое место, где таких шансов не будет, и вернусь тогда, когда такие шансы вообще везде кончатся, Марат вон постоянно говорит, что скоро застолбят всё. Это ведь факт — то, что я буду жить дома, с родителями? Факт. Зачем бы мне после армии переезжать в областной центр? Здесь даже комната съёмная любую государственную зарплату съест, а про съёмную квартиру и мечтать нечего. Не начинать же учиться в 22 года ради общаги; там уж работать надо будет, только вот где и кем… Ладно, про то, что потом шансов не будет, факт. Теперь дальше. Сейчас-то шансы в чём? Чему я научился и что заработал? Ну, познакомился с людьми. С интересными, может, даже, с большим будущим люди. Но сейчас у них бизнеса нет. Это тоже факт. Заработал я 500 рублей. И ещё три тысячи… взял, что ли? Ладно, неважно, заработал три с половиной тысячи. Но сейчас Марат с Майклом мне предложить ничего не могут, и никакой другой работы тоже не предвидится. Когда работа будет и будет ли вообще — непонятно. Даже если поступлю в универ, с армией надо будет как-то решать. А это — деньги, большие деньги, тут раз десять по три тысячи, не меньше. Не говоря уж про связи — деньги сами по себе в этом деле не помогут. По связям тоже вариантов никаких. У Марата нужных знакомых явно нет, были бы — он бы давно про это сказал, он на серьёзные связи любит намекнуть. Да, ещё один факт непонятно к чему, правда: девушки у меня нет. В общем, денег нет, связей нет, постоянно бегать от прапорщиков — не выход, а без девушки, кстати, и цепляться особо не за что», — на этом месте Макс, который не имел привычки к анализу и чаще действовал под влиянием не оформленных в слова побуждений, остановился совершенно ошеломлённый.

«Если честно, то получается — мне домой надо ехать, прапорщикам сдаваться», — растерянно подумал он.